Октябрь – месяц борьбы с раком груди, и у нас для вас сразу две большие публикации. Первая — личный опыт художницы и педагога Анны Дунаевой, 5 лет назад перенесшей мастэктомию и лучевую терапию. Вторая – интервью с врачом-онкологом ПКМЦ Павлом Таптыгиным, который рассказал нам, на что способна современная медицина в плане диагностики, лечения, реабилитации и реконструктивной пластики. А начнем мы с откровенной и вдохновляющей истории Анны Дунаевой.
Говорить о раке груди нужно по двум причинам (и не только в октябре): во-первых, чтобы напомнить всем женщинам записаться на профилактическое обследование, а во-вторых, чтобы выяснить, какими методами владеют на данный момент врачи онкологи и что они могут предложить конкретно ковровским пациентам.
При подготовке этого материала мы сначала пообщались с художницей Анной Дунаевой, основательницей студии «Зебра». Если помните, мы уже поднимали тему рака груди, когда писали о новом арт-проекте для людей с онкозаболеваниями «Жизнь продолжается», это было в 2017 году. Годом раньше Анна пережила онкологическую операцию – мастэктомию, удаление груди.
Обо всем напишем по порядку, а начнем с начала – постановки диагноза. Рассказывает Анна Дунаева:
«Все началось с того, что я решила удалить большую родинку под грудью, сходила на консультацию к Евгению Докорину. Он обратил внимание на измененную структуру кожи на груди – это было похоже на вмятины. Пощупал, ничего не нашел, но порекомендовал сделать УЗИ. Когда я пришла на прием к маммологу из Владимира, он заявил: надо удалять грудь, но сначала приезжай на гистологию.
Мнения врачей расходились: то ли рак, то ли фиброз. По УЗИ признаков злокачественной опухоли как будто не было, а клиническая картина – налицо… Результат гистологии подтвердил: опухоль злокачественная.
Эта фотография была сделана как раз во время эпопеи с постановкой диагноза. Мы были на концерте, но я все время думала о другом.
Я знала, что моей бабушке в свое время удалили грудь, но тогда даже не было понятно, злокачественная ли это была опухоль, — просто удалили на всякий случай. И до постановки диагноза не задумывалась о том, что это может коснуться и меня.
Месяц собирала все бумажки, проходила комиссию, готовилась к операции в Иваново (сейчас бы уже не поехала в другой город, осталась бы лечиться в Коврове). Таким образом прежде чем мне поставили точный диагноз, я прошла не меньше 5 обследований. По факту мой диагноз был поставлен на ранней стадии. Думаю, отчасти этому способствовали регулярные медосмотры: когда я работала в художественной школе, сотрудники проходили медосмотры каждый год, в том числе делали УЗИ молочных желез (хотя у меня во время этих обследований ничего плохого не нашли).
Это фото было сделано примерно через полгода после операции
После операции по мастэктомии я восстановилась очень быстро, недели за две. Помню, страшно хотелось поскорее выписаться. Врачи поражались: она ведет себя так, как будто ей зуб удалили! А у меня в Коврове как раз «Зебра» открывалась, мне надо было домой быстрей возвращаться! Родинку ту, кстати, все-таки тоже удалили – прямо во время мастэктомии, как я и просила.
Удалять ли грудь целиком, даже не сомневалась. Удалять, чтобы не было рецидивов. Та же решимость была с вопросом про химиотерапию. Выпадут волосы? Да и бог с ними, отрастут, а пока куплю парик в интернете!
Правда, «химию» мне не назначили, назначили лучевую терапию. Все очень боятся химиотерапии, но на самом деле она по переносимости, пожалуй, равнозначна лучевой терапии. Это радиационный ожог, который может поразить даже внутренние органы, процедура чревата спайками. До сих пор у меня места ожогов периодически проявляются коркой на коже, были частые простуды, общее снижение иммунитета.
Как я поняла, у меня рак был не агрессивный, при этом гормонозависимый. Мне назначили также гормонотерапию. Я не самый дотошный пациент, не стала докапываться, зачем да почему: как сказали врачи, так и делаю – принимаю таблетки до сих пор. Первое время после лечения обследовалась на УЗИ 1 раз в 3 месяца, позже – 1 раз в год.
Шрам после операции идет через половину грудной клетки примерно от ключицы под мышку — вырезали же не только молочную железу, но и кожу, часть мышц, лимфоузлов, нервных окончаний. До сих пор чувствительность слабая, одна часть тела как бы перетягивает вес на себя, рука побаливает, ноет, отекает. Ее надо разрабатывать, а с этим все непросто… В общем, с рукой проблем больше, чем с отсутствием груди.
Почему я не делаю реконструктивную пластику, не восстанавливаю удаленную грудь? Я панически боюсь наркоза, про импланты даже не думала. Да и, если честно, я не верю, что можно сделать симметрично и «правдоподобно».
Что бы я посоветовала сама себе, если бы могла вернуться в момент до постановки диагноза? Без отговорок идти ко врачу при малейших сомнениях. Не стесняться задавать все вопросы врачам, да и вообще ничего не стесняться. На самом деле вопросов врачу у онкологических пациентов возникает очень много, просто мы так привыкли — лишний раз боимся побеспокоить, боимся услышать в ответ что-нибудь неприятное типа «Вы где раньше были?». Меня, как и всех онкобольных, интересовали обычные бытовые мелочи: можно ли брить волосы под мышкой после операции? можно ли делать «уколы красоты» на лице? можно ли ходить в баню, на массаж? Все это лучше узнавать у специалиста, а не на форумах в интернете (хотя в интернете можно найти психологическую поддержку, это правда).
Что еще я бы посоветовала? Не паниковать, сохранять позитивный настрой. Не бояться потерять мужа или любовника после мастэктомии: он и с двумя грудями вас может бросить. Ну а нормальный муж не уйдет. В конце концов, «пожмякать» и одну грудь можно.
И вообще нужно жить без отговорок, ничего не откладывая на потом. Встречаться с родственниками, ездить в путешествия, звонить другу – вдруг больше не будет такой возможности? Рак – штука страшная, но есть в нем и что-то хорошее: он по-новому расставляет акценты в жизни».
Врач-онколог, хирург Первого клинического медицинского центра Павел Таптыгин стал вторым, с кем мы общались, уже имея перед глазами историю Анны. С одной стороны – историю удачного лечения (Анну сегодня ничего не беспокоит, тьфу-тьфу-тьфу). С другой стороны, это было 5 лет назад – кто знает, может, сегодня удалось бы сохранить грудь? Или быстрее был бы поставлен диагноз? Или его вообще можно было бы предсказать заранее?
Об этом и другом (в том числе о возможностях реконструктивной пластики и суперточной диагностики, доступной в Первом клиническом медицинском центре) подробно напишем в следующей большой статье, приуроченной к месяцу борьбы с раком груди. Не пропустите, статья выйдет уже на днях.
Комментировать