Культура Портрет

Проспект.Медиа-2018. Лучшее

Сегодня Рождество, и мы решили напомнить вам о героине одной из наших публикаций — художнице Марине Кузнецовой, наследнице династии иконописцев. Если вы не планируете поход в храм, хотя бы почитайте статью — она обогатит вас духовно.


С Мариной мы познакомились два года назад за чайной доской. Она была одной из первых, пришедших ко мне в чайную комнату. Красивая, высокая молодая женщина с длинными волосами, огромными карими глазами и очень открытой улыбкой, в ответ на которую тоже хотелось улыбнуться. В Марине сразу чувствовалась порода. И, несмотря на ее легкую и шутливую манеру вести разговор, было видно, что она человек тонкий, образованный, глубокий. За ней виделась история.

Как это обычно бывает во время долгих чайных бесед, темы становились все ближе к сердцу и переживаниям. И я узнала о Марине, ее отце, маме, дедушке и обо всей династии Кузнецовых.

Династии художников, сформировавших не только определенную культурную базу города и собравших вокруг себя многих талантливых людей, но и открывших свой, совершенно новый и уникальный художественный иконописный код, изобразительно близкий французской школе пуантилистов (пуантилизм – точечность), но духовно — исконно русский, названный по фамилии автора «кузнецовское письмо».

(Владелица арт-галереи «Кристина», где представлены работы династии художников Кузнецовых, друг семьи, Кристина Кондратьева).

Итак, все по порядку.

В постреволюционный период в уездный город К. прибывает загадочная четверка. Среди них прадед Марины Филипповой — Василий Ефимович Кузнецов и ее прабабушка.

Вот, что говорит об этом сама Марина:

«Мы знали, что он был белым офицером и у него были брат и сестра. Брат был командующим на флоте. И впоследствии, по какой-то причине, прадед перешел на сторону большевиков. Он приехал из Петрограда в Ковров и взял себе имя – Василий Кузнецов. Приехал он с женой и с другом, у которого тоже была жена. Здесь он сказал, что закончил 3 класса церковно-приходской школы. И работал бухгалтером.

А детей назвал очень «крестьянскими» именами – Эрос и Аида. Знал немецкий и французский, прекрасно играл на домре. Был очень образованным, но настаивал на своем крестьянском происхождении. Правда, его дочь Аида рассказывала, что отец иногда проговаривался и называл себя «инкогнито». Об истинном происхождении Василия Кузнецова знали только прибывшие вместе с ним жена и друзья. Но эту тайну они унесли с собой».


Эрос Васильевич Кузнецов

«Эрос Васильевич – сын Василия Ефимовича — был художником. Одним из первых акварелистов в городе. Он был красивым, видным мужчиной. Его даже приглашали служить в Кремлевский полк. Почти все его работы у нас выкупил один коллекционер, но некоторые мы все же оставили. У деда были очень интересные альбомы, в которых он писал тексты не прописью, а печатными буквами. И не пером, а кистью! У него хранились микроскопы. Он вел заметки о насекомых, о растениях и все рисунки были подписаны его идеальным почерком».

(Страница дневника Э. В. Кузнецова. «Из личного опыта: Знойное полуденное небо, насыщенное водяными парами писал смесью кобальтов синего и св. фиолетового с кадмином темным желтым»)

Эрос Васильевич работал на экскаваторном заводе в Бюро технической эстетики. Он очень любил природу, наблюдал ее, изучал. Возможно, поэтому его учителем в живописи стал известный художник Сергей Михайлович Чесноков, ученик последователей И. Е. Репина. Картины художника дышат, они живые, в них застыл полуденный зной и ощутима прохлада в тени. А главное – в них чувствуется любовь к самой жизни!

У Эроса Васильевича и его жены Клавдии Васильевны Богомоловой (из семьи священника) родились сыновья. Александр и Юрий. Александр выбрал точные науки, а Юрий последовал за отцом, стал художником.

«Папа у меня долгое время не испытывал интереса к рисованию. Но в армии заявил о себе как о художнике, вызвавшись нарисовать плакат «Воин с девочкой». До этого он никогда не рисовал, поэтому от испуга начал свою первую картину с ноги героя. И нарисовал в итоге! С тех пор началась его жизнь и поиск художника. Сначала художника-оформителя на Дегтяревском заводе. Специального художественного образования у него не было, как и у всех нас. Хотя, от завода ему предлагали поступить в Строгановское училище…»

Юрий Эросович оформил многие учреждения в городе художественной росписью и чеканкой. Был первым в городе изготовителем модной тогда чеканки — «Голова Нефертити». Занимался антиквариатом, интересовался окладами, росписью храмов. Создал свой стиль письма темперой по бархату, в котором невозможно править, картина создается сразу, на одном дыхании.

«Папа говорил, что в детстве любил ходить по заброшенным церквям. Однажды он увидел свечение, которое исходило от одной из фресок храма. Видимо, еще тогда что-то в нем зародилось…»

В 90-е, как и многие другие, брался за любую работу, пытаясь обеспечить свою семью всем необходимым. Так, отправившись в регулярный рейс за кооперативными товарами, он попал в аварию. К счастью, все обошлось. Но вернулся Юрий Эросович уже другим человеком.

«У папы был выход на продуктовые базы в Москве, откуда он с друзьями возил товар в комиссионки города. В одну из таких поездок они перевернулись на машине. Я помню, какой он зашел домой… Очень усталый, непохож на себя. Видно было, что он пережил колоссальный стресс. Потом он решил написать икону – «Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня» — его первая икона. Долго ему что-то в ней не нравилось, и он решил ее украсить по-своему. Ведь вот этот орнамент, он у него давно уже был сформирован. Больше в декоративно-прикладном искусстве: шкатулки, матрешки, пасхальные яйца… Вот эти точечки были везде. Даже квартиру нашу он так оформил. Сейчас только один потолок остался от этого оформления…»

«У папы был знакомый, очень харизматичный человек, Борис Егорович. Он, кстати, и выкупил коллекцию деда у нас. И именно он увидел в папином оформлении иконы что-то особенное. Так и появился живописный точечный оклад икон».

«Икона — это, конечно, отдельная тема и совсем непростая. Я думаю, что папа очень хотел заниматься иконописью. Относился к этому делу с большим уважением, с почтением, с любовью. Первые лики были далеки от канонических. Работал он сутками, и очень скоро у его икон появилось много почитателей. А лики приобрели тот вид, который мы можем наблюдать на его иконах сейчас».

«У нас всегда было очень много гостей дома, просто толпы разных людей. Среди них были и священнослужители. Даже старообрядец приходил один. Был и монах – отец Дионисий. Он был папиным духовным наставником. Помню, как они вели беседы».

Благословение на писание икон Юрий Эросович получил в 1997 году, когда ему было 49 лет, от благочинного Ковровского и Камешковского района отца Стефана. Получил также благословение архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия, а в 2006 Юрия Кузнецова благословил 15-ый Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Иконы мастера находятся в храмах и монастырях по всей России, в частных коллекциях простых и очень известных людей, в музеях и галереях. Полностью им оформлен храм Св. Николая Чудотворца в районе Истринского водохранилища. Юрий Эросович написал почти 1500 икон и 23 складня (церковные алтари).

«Папа меня всегда называл – Величество. А я всегда знала, что папа – гений.  И все. Никаких вопросов. Все, что папа делает, – это гениально»

«Рисовала я всегда, у меня все тетради, все альбомы были изрисованы, стопки, папки рисунков были. До сих пор не представляю, как это – не рисовать. Работала какое-то время на глиняной игрушке, полгода где-то. Но вот этот однообразный поток, когда два месяца ты делаешь, например, одних и тех же тигров к Новому году, по двадцать штук в день…

А мне хотелось рисовать что-то более… разнообразное. Я одновременно ушла с глиняной игрушки и с третьего курса института, сдав все экзамены. Немного побалдела я от этой свободы и начала расписывать тарелки. Фарфоровые, бронзированные тарелки. Потом в моей жизни случились пятьдесят деревянных яиц! Забыть их до сих пор не могу! Это очень сложная, кропотливая работа. Мало сохранилось из той партии, все нормальные уже проданы или раздарены».

«Иконы я начала писать в 2006 году. Папа меня часто просил ему помочь: «точечки потыкать, лепесточки нарисовать». И как-то друзья попросили меня папину икону на заказ. У папы было очень много работы тогда, и он сказал «вот и рисуй сама, хватит дурака валять». Орнамент он мне показал — и всю орнаментальную часть я сделала сама. Сто раз я ее переделывала, заново смывала, грунтовала… Точно, больше пяти раз… Я, мать двоих детей, ревела! Тогда лики святых писал папа. А уже позже мы стали осваивать лики. Это что-то невероятное. Очень тяжело. Но я искренне хотела и в итоге справилась».

«Конечно, этот орнамент не появился просто так. Он годами выкристаллизовывался. На разных работах. И потом папа его уже зафиксировал, есть схемы, по которым нужно работать. Он просто чувствовал это — и все. Какие должны быть точки, какие лепестки, какой цвет. Я спрашивала:

— Какой нужен цвет?

И он говорил, например:

— Делай синеньким.

-А почему синеньким, можно красненьким?

— Делай красненьким, но я бы сделал синеньким.

Я делаю красным и несу показывать. Папа:

— Величество, что ты сделала? Видишь же, не очень. Я же говорил, нужно синеньким.

А я долго не могла понять, почему надо именно так, а не иначе. А потом, вдруг, начала понимать. И объяснить это невозможно. Ты просто видишь, как надо и все. Папа всегда говорил: надо чувствовать, надо иметь чутье!».

Спустя всего 6 лет после работы над первой иконой, за которую взялась Марина, 10 октября 2012 года Юрия Эросовича Кузнецова не стало. В тот день Марина работала над иконой святой Матроны Московской.

«Заканчивала я свою работу глубокой ночью, уже зная, что его больше нет, но уверенная в том, что икону обязательно нужно дописать сейчас…»

Марина, как и ее папа, очень любит музыку. Как и он, играет на барабанах. Вообще, глядя на Марину, очень веселую, легкую, разговорчивую, современную, яркую, никогда и не подумаешь, что она иконописец — в привычном представлении об этих мастерах. Ее энергия и умение любить жизнь напоминают радужный спектр орнаменталей, которые она пишет, а глубокие, темно-карие глаза, правильные черты лица, узкие, длинные кисти рук – роднят ее с каноническими ликами святых.

Мама Марины, Елена Алексеевна Кузнецова, тоже пишет картины. Это пейзажи, это цветы, букеты, листья — картины, наполненные светом и цветом, невероятно трогательные. Именно в них и в вышивке она нашла равновесие, когда не стало ее любимого мужа — опоры, центра семьи и мира Кузнецовых.

Марина — единственная наследница и носитель «кузнецовского письма» и особого письма по бархату. А самое главное — единственный мастер уникального кода, который несет в себе каждая точка, каждое прикосновение кузнецовской кисти.


Елена Алексеевна Кузнецова, Марина Кузнецова, Александра Филиппова (дочь Марины).

Эта статья — низкий поклон Марине и ее семье и благодарность за то, что они делали и делают.

Поделиться:

Комментировать

Нажмите здесь, чтобы оставить комментарий

Войти с помощью: 
Авторизация
*
*
Войти с помощью: 
Регистрация
*
*
*
Войти с помощью: 
Генерация пароля